Ирина Полянская — замечательная актриса Молодежного театра на Фонтанке и, по всеобщему признанию, королева «капустников». Она удивительно талантливая, разноплановая, непредсказуемая. Образы ее героинь всегда очень яркие и запоминающиеся.
— Ирина, расскажите немного о себе.
— Я родилась в семье военного. Мы часто переезжали из города в город. Мои самые яркие ранние воспоминания связаны с Германией, где служил отец. Представьте себе чистенький немецкий городок, в котором находятся две военные части советских войск. Я тогда училась в школе, которая находилась на немецкой территории, и каждое утро за нами приезжал автобус, чтобы отвести нас на учебу.
Именно в Германии я сыграла свою первую роль и поставила свой первый спектакль. Мы играли его в клубе нашего военного городка. Пришли родители всех ребят, а вот мои, к сожалению, не смогли: папа был в командировке, а мама работала. Была только старшая сестра. Помню, что мне было очень обидно.
— Значит, можно сказать, что профессию актрисы вы выбрали еще в детстве?
— Нет. В детстве я хотела стать космонавтом, как Валентина Терешкова. Или юристом. Причем, космонавт — это приоритетное желание. Я много занималась спортом, упорно училась… А вот желание стать актрисой появилось позже.
Мы тогда жили уже в Житомире. Там я, кстати, поставила еще один детский спектакль — «Принцесса на горошине». Помню, в нашем дворе, типичном для всех южных городков, где все про всех знают, мы устроили сцену. Принесли простыни — это был наш занавес, — поставили стулья, скамейки. Я играла всех принцесс, которые приходили к принцу. Ну, и, конечно, главную героиню. Было очень здорово. А потом, как-то мы все отошли от театра. У каждого появились свои интересы…
А вот когда я стала старше, то стала заниматься в театральной студии. Наша преподавательница, актриса старой актерской школы, много рассказывала о своей профессии. Она привила нам любовь к театру, к актерскому ремеслу. Правда, она несколько идеализировала актерскую профессию… Именно тогда я решила стать актрисой.
Поехала в Москву. Представляете, девочка из провинциального городка, которая впервые попала в огромный город. Да не просто город — в столицу. К сожалению, я не поступила. Нет, пожалуй, к счастью.
— Почему?
— Во-первых, потому, что потом я поступила в ЛГИТМиК на курс Игоря Горбачева. Во-вторых, вернувшись, я поучилась и поработала, поступила на филфак, где написала свою первую пьесу. Именно там я познакомилась с удивительным человеком — Юрием Анисимовым. Он был невероятно талантливый, умный, эрудированный человек. Мы вместе бегали смотреть фильмы Тарковского и Михалкова. Помню, что меня просто поразила «Раба любви» с Еленой Соловей в главной роли.
— А ваши родители поддерживали ваше желание стать актрисой?
— Не то, чтобы они были категорически против. Но и большого энтузиазма они не испытывали. В общем, сдав зимнюю сессию, я убежала в Питер. Причем, именно убежала. Днем я собрала чемодан, взяла деньги, купила билет и уехала, оставив родителям письмо, которое моя подруга отдала им только утром, когда я уже ехала в поезде.
— А почему вы выбрали Петербург?
— Просто с этим городом у меня были связаны детские воспоминания. Мой папа заканчивал здесь военную Академию, и мы с мамой как-то приехали сюда. Была зима, холодно. Мы гуляли по Невскому проспекту и остановились напротив Елисеевского магазина. Был канун Нового года, город весь светился огнями. И я подумала: «Если уж здесь такие красивые магазины, то какие же здесь музеи!?»
Вот с такими детскими впечатлениями я и приехала в Петербург. Опять была зима, холодно. Поезд пришел вечером. Я вышла на Невский и была поражена: если в детстве я, приехав, попала в сказку, то теперь я была в Петербурге Достоевского — мрачном, темном, неприветливом…
Устроиться на работу мне не удалось, поэтому через некоторое время я уехала домой. А летом опять поехала поступать в театральный институт.
Это было чудесное время. Небольшой компанией мы несколько недель жили в поездах. В Киеве, куда я приехала сначала, меня взяли сразу на первый курс. Но я-то хотела учиться в Москве или в Петербурге. И вот моталась между двумя городами и разными учебными заведениями. В нашей компании было много народу, потом стало меньше — кто-то срезался на экзаменах, кто-то выбрал ВУЗ и остался в Москве. А я поступила на курс Игоря Олеговича Горбачева в ЛГИТМиК.
У нас был очень талантливый курс. В отличие от других мастеров, Горбачев считал, что для того, чтобы стать актером, нужно много играть. И уже на первом курсе мы сыграли несколько спектаклей.
— Ваша первая роль?
— Паж из «Золушки». А вообще-то, в институте было сыграно много ролей. Ведь за годы учебы мы поставили «Сказку о царе Салтане», «Сказку о рыбаке и рыбке», отрывки из «Евгения Онегина», несколько водевилей, «Годы странствий» Арбузова. Совершенно, казалось бы, несовместимые вещи. Ведь это разные жанры, разные школы. Мы попробовали все: и трагедию, и comedia dell`arte, и водевиль…
А вот наш дипломный спектакль, «Сон в летнюю ночь», мы ставили в Германии, в Гамбурге. Это была очень интересная работа. Постановщиком был замечательный немецкий режиссер Хайнс Люк. Мы столкнулись с совершенно другой школой, другим видением, другим образом мыслей. Однако спектакль прошел очень здорово. Мы и дипломы получили в Германии.
— А потом?
— Потом началась работа. В Александринский театр я не пошла, хотя Горбачев и звал меня к себе. Мне, почему-то, казалось, что Александринка — это достаточно консервативный, что ли, театр. А хотелось чего-то нового, необычного, интересного.
— Молодежный театр появился именно тогда?
— Нет, чуть позже. Это вообще смешная история, как я попала в Молодежный. Окончив институт, я решила, что просто обязательно должна попасть к Семену Спиваку. «Танго» я смотрела очень много раз, на репетиции бегала… И вот как-то раз, я, нацепив мамин костюм (трикотажный, с розочками, очень модный, как мне казалось), пришла в театр, нашла Спивака и сказала ему: «Я хочу работать у вас!» Причем, в этом костюме я считала себя совершенно неотразимой. Спивак тогда мне ответил, что как-нибудь позже он мне позвонит…
А потом было 15-летие Молодежного театра. Как раз Спивак поставил «Грозу» Островского, которая была для театральной общественности, как гром среди ясного неба. Не было там «луча света в темном царстве», а был простой рассказ о жизни, о любви женщины и мужчины. О том, до чего может довести человека слепая, всепоглощающая материнская любовь… В общем, на этом торжестве были обязательные «капустные» выступления. Ну и мы с ребятами тоже подготовили свое. Мы играли таких фанатов, приехавших с Украины, из театра имени Леси Украинки, и рассказывавших о своей «Грозе». Вот после этого «капустника» Семен Спивак меня и пригласил в театр.
— Что для Вас «капустники»?
— «Капустники» — компенсация бездеятельности. Тексты пишем сами. Вообще-то, у нас в Молодежном традиция — после премьеры обязательный «капустник». Там мы высмеиваем недостатки, стараемся помочь играющим в спектакле актерам как бы посмотреть на себя со стороны.
«Капустники» иногда пишутся очень легко, а иногда — трудно. Например, по поводу последнего спектакля «Танго», когда он снимался с репертуара, мне даже не хотелось ничего писать, потому что было очень жалко спектакль.
На самом деле «капустник» — не бездуховное действие. Люди, умеющие смеяться, — это дар. Спивак очень высоко ценит наши «капустники».
Степень клоунады, баловства без потери вкуса — самое высокое мастерство. «Капустник» для меня — высокий жанр.
Он возникает от того, что появляется желание быть соучастником того, что ты видишь. Желание соучаствовать — самое главное. Но без хорошей компании единомышленников создать «капустник» невозможно.
Это не просто желание показать себя. Это желание выразить какое-то чувство относительно того, что ты видишь.
— Ирина, а антреприза?
— Антреприза — это как курсы повышения квалификации, были такие в свое время. Может быть, и сейчас тоже есть. Здесь встречаешься с актерами разных театров. А разные театры — это разный способ работы над ролью. Вот так смотришь, чему-то учишься. Повезло в том, что первую антрепризу — «Пижама на шестерых» — ставил Спивак, и процесс работы был привычный. А вот с Никитенко — уже другой (антрепризный спектакль продсеров Григория Олейникова и Константина Кулешова «Папа в паутине, или Слишком женатый таксист-2» — О. С.). Они ведь не похожи друг на друга. Спивак — режиссер, а Никитенко, в первую очередь, все-таки актер.
От антрепризы у меня нет ощущения, как от посторонней работы. Мы все, актеры, стали родными, как в труппе театра, когда люди работают вместе уже много-много лет. Чуть больше, чем просто человеческий контакт!
— Как Вы относитесь к тому, что пишут о спектаклях критики?
— Спектакли — о них не читаю. Мнение составляю сама по ощущению, оставляет ли спектакль след — режиссерский, актерский, человеческий. Если не вижу — читаю несколько статей. Но лучше смотреть. Мне больше интересно читать о людях.
Мнение критиков уважаю. Но не по нему складываю впечатление от спектакля. Я уже говорила, что наши критики потеряли связь с театром. Они смотрят готовый продукт, не следя за репетициями. Мне кажется, что критикам не мешало бы, как раньше было, походить на репетиции, последить за ходом создания спектакля. Тогда, может быть, они бы больше понимали…
— Среди актеров ходит присказка: критик — это неудавшийся актер. Это, по-вашему, так?
— Не знаю… Просто наши критики, не хочу никого обидеть, потеряли связь с театром. Они начинают навязывать свое мнение. А мне кажется, что можно поделиться мнением о спектакле в разговоре — какая тема выделена, а какую создатель спектакля не заметил, а, может, что-то заметил, что ты сам не увидел. Я с удовольствием читаю впечатления от спектакля — это да! Но мнение составляю свое.
Ведь спектакль создается, чтобы его смотреть, как-то тебя «обращать», а не читать о нем. Каждый зритель имеет право смотреть на спектакль с разных сторон. Зрители — сотворцы нашего внутреннего мира.
Так что о спектаклях я не читаю, так как очень впечатлительна, и мое впечатление может не совпасть с прочитанным. Не хочу разочаровываться.
— Есть ли какая-то роль, которую хотелось бы сыграть когда-нибудь, или такая, которую хотелось бы сыграть, но что-то не позволяет?
— (пауза) Скажу так: есть роль, которую я уже никогда больше не сыграю.
— Какая?
— Не буду говорить.
— Вам нравится Ваша профессия? Это то, чем Вы всегда хотели заниматься? Не надоело?
— Нет. Я не делаю все через «не хочу». Нет ощущения занудности. Все, чем я занимаюсь, мне очень дорого. Я не могу похвастаться огромным количеством ролей. Зато могу похвастаться большим количеством «капустников», созданных в Молодежном театре.